(1)Уезжая ранним утром домой, я дал себе слово, что вечером обязательно
вернусь на работу. (2)И все шло хорошо до того момента, когда я, покончив с
суетой, забежал на исходе дня в детский сад за дочерью. (3)Дочь мне очень
обрадовалась. (4)Она спускалась по лестнице и, увидев меня, вся встрепенулась,
обмерла, вцепившись ручонкой в поручень, но то была моя дочь: она не
рванулась ко мне, не заторопилась, а, быстро овладев собой, с нарочитой
сдержанностью и неторопливостью подошла и нехотя дала себя обнять. (5)В ней
выказывался характер, но я-то видел сквозь этот врожденный, но не
затвердевший еще характер, каких усилий стоит ей сдерживаться и не кинуться
мне на шею.
(6)– Приехал? – по-взрослому спросила она и, часто взглядывая на меня, стала
торопливо одеваться.
(7)До дому было слишком близко, чтобы прогуляться, и мы мимо дома прошли
на набережную. (8)Погода для конца сентября стояла совсем летняя, теплая. (9)В
ту пору и на улицах было хорошо, а здесь, на набережной возле реки, тем более:
тревожная и умиротворяющая власть вечного движения воды, тихие голоса, теплая, так располагающая к согласию, осиянность вечереющего дня.
(10)Мы гуляли, наверное, с час, и дочь против обыкновения почти не вынимала
своей ручонки из моей руки, выдергивая ее лишь для того, чтобы показать что-то или изобразить, когда без рук не обойтись, и тут же всовывала обратно. (11)Я
не мог не оценить этого: значит, и верно соскучилась.
(12)Дочь расщебеталась, разговорилась, рассказывая о садике. (13)Мне между
тем подступало время собираться, и я сказал дочери, что нам пора домой.
(14)– Нет, давай еще погуляем...
(15)– Пора, – повторил я. (16)– Мне сегодня уезжать обратно.
(17)Ее ручонка дрогнула в моей руке. (18)Дочь не сказала, а пропела:
– А ты не уезжай сегодня. (19)– И добавила как окончательно решенное: – Вот.
(20)Тут бы мне и дрогнуть: это была не просто просьба, каких у детей на каждом
шагу, – нет, это была мольба, высказанная сдержанно, с достоинством, но всем
существом, осторожно искавшим своего законного на меня права, не знающего
и не желающего знать принятых в жизни правил. (21)Вздохнув, я вспомнил
данное себе утром слово и уперся:
– Понимаешь, надо. (22)Не могу.
(23)Дочь послушно дала повернуть себя к дому, перевести через улицу и
вырвалась, убежала вперед. (24)Она не дождалась меня и у подъезда, как всегда
в таких случаях бывало; когда я поднялся в квартиру, она уже занималась чем-то
в своем углу. (25)Я стал собирать рюкзак, то и дело подходя к дочери,
заговаривая с ней; она замкнулась и отвечала натянуто. (26)Всё – больше она
уже не была со мной, она ушла в себя, и чем больше пытался бы я приблизиться к
ней, тем дальше бы она отстранялась. (27)Жена, догадываясь, что произошло,
предложила самое в этом случае разумное:
– Можно первым утренним уехать. (28)К девяти часам там.
(29)– Нет, не можно. (30)– Я разозлился оттого, что это действительно было
разумно.
(31)У меня оставалась еще надежда на прощание. (32)Так уж принято среди нас:
что бы ни было, а при прощании, даже самом обыденном и неопасном, будь
добр оставить все обиды, правые и неправые, за спиной и проститься с
необремененной душой. (33)Я собрался и подозвал дочь.
(34)– До свидания.
(35)– До свидания, – отводя глаза, сказала она как-то безразлично и ловко,
голосом, который ей рано было иметь.
(36)Будто нарочно, сразу подошел трамвай, и я приехал на станцию за двадцать
минут до автобуса. (37)А ведь мог бы эти двадцать минут погулять с дочерью, их
бы, наверное, хватило, чтобы она не заметила спешки и ничего бы между нами
не случилось.
(По В. Распутину)
Валентин Григорьевич Распутин (род. в 1937 г.) – русский писатель.